Льюис Ричард Д. Деловые культуры в международном бизнесе. От столкновения к взаимопониманию: Пер. с англ.

Вступительная статья

ОТ СТОЛКНОВЕНИЯ ДЕЛОВЫХ КУЛЬТУР К СТАНОВЛЕНИЮ ИХ ОБЩЕЙ ОСНОВЫ

Интернационализация экономики, её глобализация, превращение в единую взаимосвязанную систему — очевидные характеристики конца XX в. Уже к началу 90-х гг. не менее 30% глобального валового продукта производилось совместными предприятиями, а сегодня этот показатель приближается к 40%. Все труднее становится определять национальную принадлежность товаров и услуг. Сплошь и рядом продукт может быть произведен в одной стране по технологии другой с участием специалистов из третьих, четвертых и продан во многих других странах мира. И как бы ни относиться к этому поистине вавилонскому смешению экономик, оно неизбежно и объективно.

Сбываются далеко опередившие свое время предсказания выдающегося русского философа С. Н. Булгакова о едином мировом хозяйстве, сформулированные им еще в начале нашего века (Булгаков С.Н - Философия хозяйства. СПб., 1911.). (7). Эта идея, родившаяся на основе мощной и детально разработанной религиозно-философской концепции мирового всеединства В. С. Соловьева, не имела в то время убедительных эмпирических свидетельств в сфере экономики. Она строилась на представлении о духовном единстве людей, мира и Бога (именуемого также Космосом, Логосом, Всемирным разумом и т. п. в зависимости от воззрений того или иного мыслителя). Что же касается реальной экономической действительности, то люди, в нее вовлеченные, исходили в основном из постулата о "правильности" собственной культуры и "странности" или даже неразвитости всех иных культур. Впоследствии эта позиция стала называться культуро-центристской, т. е. такой, при которой моя культура и мои способы решения проблем ставятся в центре мироздания, оцениваются как наиболее эффективные и, стало быть, практически доказанные как истинные, а все прочие — как отклонения от этого единственно верного пути. К этому надо добавить и не менее распространенный в целом среди людей эгоцентризм — помещение себя испокон века в центр социальных отношений. Если добавить к этому такие "аргументы", как военное или технологическое превосходство, то станет понятно, почему в эпоху великих колониальных и прочих империй культуро-центризм представлялся самоочевидной и вполне обоснованной точкой зрения. Напомним, что и у древних греков, и римлян все иные народы считались не просто другими, непохожими, но менее развитыми, менее цивилизованными, менее культурными и т. п.

Много веков потребовалось человечеству, чтобы понять, что способы жизнедеятельности людей, живущих в разных условиях, не могут оцениваться по шкале какой-либо одной страны. Все они адекватны конкретным условиям. Сильный импульс этому прозрению был придан усилением взаимозависимости людей, уплотнением контактов, ускорением темпа общения и коммуникации. Достаточно сравнить скорость и доступность коммуникации с помощью обычной почты в начале XIX в. и электронной — в конце нашего. В этом ускоряющемся вихре общения столкновения людей, представляющих разные культуры, разные способы решения, в сущности, одних и тех же проблем, стали повседневным явлением.) Кроме того, все большая выгода кооперации, сотрудничества, потребность в достижении компромисса, с одной стороны, и малая эффективность силовых методов — с другой, заставили усомниться в доселе непреложной истинности культуро-центризма. Процесс пересмотра этой догмы развивался как встречное движение науки (культурологии, этнографии, кросс-культурной психологии - Область психологической науки, занимающаяся сравнением культур.) и практики. Наука находила все новые свидетельства тому, что люди более сходны в своем внутреннем, нравственном, этическом измерении и различаются главным образом во внешних проявлениях, обычаях, ритуалах, одежде и т. п. Практика искала способы нейтрализации этих различий: их распознания, примирения, согласования — и разрабатывала методы обучения совместной работе представителей различных культур. Основной сферой практических поисков стала сфера бизнеса, где целесообразность любого нововведения, новой идеи доказывается быстро и просто — получением большей прибыли, достижением большей эффективности. В 90-е гг. практические технологии в области кросс-культурного сравнения развивались и распространялись стремительными темпами, количество публикаций на эту тему ежегодно удваивалось, семинары по кросс-культурному тренингу стали доходным занятием для целого слоя профессионалов, соединяющих в себе качества ученых и практиков.

Предлагаемый перевод книги Р. Льюиса — одно из наиболее ярких проявлений описанного выше процесса, а ее автор — не менее яркая личность. Возглавляемая им организация "Richard Lewis Communications" представляет собой центр по изучению кросс-культурного взаимодействия и имеет филиалы в 30 странах. Здесь бизнесмены из крупнейших корпораций мира обучаются не только иностранным языкам, но и главным образом навыкам делового общения с представителями иных культур. Среди клиентов центра такие гиганты современной мировой экономики, как "Дойче Банк", "БМВ", "Жиллетт", "Нокия", "IBM", и многие другие такого же масштаба. Сам Льюис говорит на десяти европейских и двух восточных языках, в течение пяти лет он был домашним учителем семьи императора Японии. (9).

Книга "Деловые культуры в международном бизнесе" задумана и построена как учебное пособие для практиков, бизнесменов, желающих избежать ненужных коллизий, конфликтов по причине собственного невежества и связанных с этим финансовых и морально-психологических издержек.

Логика автора проста. Вначале в достаточно краткой первой части он формулирует самые общие понятия и представления о роли языка в культуре, о самой культуре которую он определяет как "коллективное программирование поведения". Вторая, более развернутая часть представляет собой анализ аспектов, общих для всех типов деловой культуры и специфических для каждого из них: использования времени, пространства, структуры принятия решений, ритуалов и т. п. Наконец, в третьей части он характеризует деловые культуры как отдельных стран, так и целых регионов, включая Россию.

Поэтому книга представляет большой интерес и для специалистов по кросс-культурным исследованиям, и для бизнесменов. Ученого больше привлечет постановка теоретических проблем, практика — конкретные рекомендации относительно поведения в новой для него среде. Соответственно и тот и другой будут оценивать работу Льюиса с точки зрения вклада, который она вносит в уже имеющиеся разработки, ведь литературы на тему столкновения культур опубликовано достаточно много. Остановимся на этом моменте более подробно.

В теоретическом плане Р. Льюис предложил весьма оригинальный подход к решению одной из самых трудных загадок современной сравнительной культурологии — критерия для сопоставления культур. В настоящее время одной из немногих переменных, относительно которой у специалистов нет больших разногласий, является континуум: "индивидуализм" — "коллективизм". Иными словами, признано, что большинство существующих культур можно расположить на некоторой шкале между этими двумя полюсами, т. е. в одной культуре человек будет принимать решения, ориентируясь на потенциальную реакцию соответствующей социальной группы, в другой же — на собственную, личную оценку. (10)

Льюис вводит новый критерий: способ организации такого объективного измерения реальности, как время. По нему культуры делятся на три типа: моноактивные (или линейно организованные), полиактивные и реактивные. В моноактивной культуре человек, пользуясь терминами Льюиса, приучен делать какое-либо дело, разбивая деятельность на следующие друг за другом этапы, не отвлекаясь на другие задачи. Типичными представителями такой культуры являются англосаксы: американцы, англичане, немцы, северные европейцы, методично, последовательно и пунктуально организующие свое время и жизнедеятельность.

В культуре полиактивной, типичными представителями которой выступают латиноамериканцы, южные европейцы, принято делать одновременно несколько дел (заметим попутно, нередко не доводя их до конца).

Наконец, в реактивной культуре, характерной для азиатских стран, деятельность организуется также не по строгому и неизменному плану, а в зависимости от меняющегося контекста, как реакция на эти изменения.

Пока трудно сказать, насколько предлагаемая Льюисом классификация соответствует строгим канонам научно доказанного факта. Важно другое: собранный им практический материал убедительно свидетельствует в пользу этой идеи. Она, как принято говорить, "работает". То же самое можно сказать и о параметрах делового взаимодействия, обсуждаемых во второй части: об иерархии деловых отношений, о способах ведения переговоров и ряде других неотъемлемых характеристик делового взаимодействия. Будучи сведены в одну систему, они образуют профиль конкретной деловой культуры, что позволяет прогнозировать возможные расхождения и предотвращать потенциальные конфликты.

Тем самым схема Льюиса становится важным практическим инструментом повышения эффективности международного бизнеса. Дальнейшая детализация — по странам и регионам — составляет почти половину книги. Здесь собран богатейший материал наблюдений за "правилами игры" при ведении дел в мире. Пытаться резюмировать его — невыполнимая задача, настолько плотно и насыщенно он изложен. Нельзя, однако, обойти главу, посвященную России. (11). В целом она выгодно отличается от многих зарубежных работ на эту тему, но все равно выдает (в отличие от большинства разделов по другим странам) отсутствие личного знакомства автора с Россией. Российский предприниматель, знакомясь с его представлениями о нашей действительности, наверняка внесет соответствующие коррективы.

Пока можно отметить лишь следующий парадокс. По типу делового поведения российская деловая культура гораздо ближе к латиноамериканской, т. е. к полиактивной, кроме того, "отношенческой", т. е. ориентированной скорее на создание и сохранение хороших отношений с партнером как гарантии успешной сделки, нежели на конечный результат и эффективность. В то же время достаточно представительные опросы российских предпринимателей выявляют, что они предпочитают выбирать в качестве идеальных партнеров представителей моноактивной культуры: американцев, немцев, скандинавов. Тем самым этот выбор свидетельствует в пользу иной деловой культуры, нежели собственная (О последствиях выбора американцев см.: Андерсон Р., Шихирев П. Н. "Акулы" и "дельфины": Психология и этика российско-американского делового партнерства. М.: Дело ЛТД, 1994.). Да и сами носители моноактивной деловой культуры предпочитают вести дела скорее с себе подобными. Над этим следует задуматься, размышляя о перспективах трех выделенных Льюисом типов культур.

Вместе с тем необходимо признать, что российская действительность изменяется настолько быстро, что уследить за ней и тем более выявить какие-то устойчивые закономерности достаточно трудно, даже живя в России. В этой связи возникает ряд принципиальных вопросов: на какие образцы и стандарты поведения следует ориентироваться российским бизнесменам? какие особенности, привычки, ритуалы, обычаи других культур следует воспринимать как нечто неизменное, неизбежное, а каким надо учиться и какие просто нейтрализовать? Как в целом будет трансформироваться столь пестрое кросс-культурное полотно, ярко изображенное в книге? каковы перспективы "столкновения культур"? приведет ли оно к дальнейшей дифференциации или будет двигаться в направлении интеграции, становления некой общей основы, на которой станет возможным эффективное международное деловое взаимодействие? (12).

Льюис не ставит перед собой задачи ответить на все эти вопросы, некоторые из них он лишь затрагивает. Так, в эпилоге он формулирует положение об эмпатии (способности к сопереживанию) как важнейшем условии преодоления "культурного империализма", культуроцентризма и "культурной близорукости", называет семнадцать социально-психологических характеристик поведения участника международных переговоров. По ходу книги он замечает, что в глубинах человеческой природы гораздо больше общего, чем различного, что непредубежденное, искреннее, доброжелательное отношение к партнеру из другой культуры очень помогает преодолеть усвоенные ранее стереотипы — эти схематичные и весьма часто негативные представления о других народах и странах. С такими выводами нельзя не согласиться, но для ответа на поставленные выше вопросы этого недостаточно. Необходимо углубиться еще дальше в сущность человека. Сделав этот шаг, мы обнаруживаем, что оказываемся в области ядра человеческой психики — регулирующих ее универсальных, общечеловеческих моральных ценностей. Это область этики, применительно к теме книги — этики бизнеса, которой Льюис практически не касается, уделяя основное внимание работе с тем слоем ценностной структуры личности, который вырастает вокруг этого ядра и порой скрывает его.

В этой связи предлагаем следующую метафору. Личность бизнесмена можно представить в виде матрешки — известной русской игрушки. В таком случае самая маленькая матрешка будет представлять набор базовых ценностей, сходных для всех людей: здоровье, уважение близких и друзей, теплота отношений с ними, материальное благосостояние, ощущение осмысленности жизни. Следующая матрешка представляет набор ценностей, сформировавшихся в данной цивилизации. Примерами служат приоритет личности в западной цивилизации и принцип коллективизма — в восточной. (13). Затем идет матрешка, содержащая набор социокультурыых ценностей, порожденных специфическими условиями данного региона или страны, например отношение к времени, которое столь умело использует в своей теоретической схеме Льюис, или приоритет тонуса человеческих отношений перед сугубо деловой стороной сделки, неформальных отношений перед формальными. Затем следует матрешка, выражающая профессиональные ценности, часто зафиксированные в виде не только формальных предписаний, но и профессиональных этических кодексов, получающих в последние десятилетия большое признание и распространение во всем мире.

В ситуации конкретного международного делового взаимодействия может быть активизирована, "задействована" любая из этих матрешек, однако в качестве главного тезиса, существенно дополняющего рекомендации Льюиса, необходимо сформулировать следующий. Перспективы становления общей основы международной деловой культуры зависят от того, насколько совокупность объективных и субъективных факторов будет способствовать повышению значимости ядра этой конструкции, представленного набором базовых этических ценностей. Без труда можно предвидеть скептическое отношение к этой идее многих российских читателей, особенно имеющих печальный опыт общения с заморскими мошенниками. И тем не менее общая тенденция именно такова. В качестве одного из самых важных доказательств тому можно назвать принятые в 1994 г. в маленьком швейцарском городке Ко международные "Принципы бизнеса". Инициаторами этого документа стали руководители крупнейших транснациональных корпораций "Филлипс", "Кодак" и др. "Принципы" представляют собой первую успешную попытку синтеза этических принципов, лежащих в основе цивилизационных ценностей Востока и Запада (Цит. по: Национальная программа "Российская деловая культура". М.: ТПП РФ,1997. С.127-134.). Целый ряд конкретных международных исследований в области деловых переговоров (Brett J., Adair W„ Lempereur A., Okumura Т., Shikhirev P., Tinsley C., Lytle A. Culture and Joint Gains in Negotiations // Negotiation Journal. Vol. 14. N 1. Jan. 1998.P.61-86.) свидетельствует о том, что достижение соглашения о стратегии, при которой выигрывают обе стороны (так называемая стратегия win—win), действительно оказывается более выгодным. (14). О том, что мир в целом движется, несмотря на все конфликты, к принятию общей, глобальной этики, свидетельствуют и серьезные успехи экуменического движения, ставящего своей целью сотрудничество мировых религий (Kung H. Towards global ethics // Paper presented at the First World Congress on business, ethics and economics. Tokyo, July 25-27, 1996.). Об этом же свидетельствуют документы таких представительных международных форумов, как, например, первый Всемирный конгресс по этике, бизнесу и экономике (Токио, июль 1996 г.).

В самом российском деловом сообществе, несмотря ни на что, неумолимо крепнет стремление к утверждению таких норм ведения дел, которые, с одной стороны, вобрали бы в себя лучшие традиции дореволюционной деловой России, а с другой — наиболее передовые стандарты так называемого цивилизованного бизнеса, зафиксированные, в частности, в упомянутых выше "Принципах бизнеса" (Подробнее см.: Шихирев П. H. Принципы ведения дел в России. М.: Финансы и статистика, 1998.). Нельзя не вспомнить при этом мудрые слова Л. Толстого: "Человечеству только кажется, что оно занимается торговлей, войнами, искусствами, политикой и т. п. На самом деле единственное, что оно делает, оно уясняет себе нравственные законы, по которым оно живет..." (Толстой Л. H. Собр. соч.: В 22 т. Т. 19. М.: Худ. лит., 1970. С. 210.).

Таким образом, перспектива развития международного делового взаимодействия лежит на пути от столкновения культур к становлению, а скорее к выявлению и укреплению на их общечеловеческой нравственной основе фундамента единой международной деловой культуры. Иными словами, обращать внимание следует не только на то, что различает людей, но и на то, (что их объединяет. И чем дальше мы движемся в глубь человеческого духа, тем более мы приближаемся друг к другу, тем менее значимыми становятся наши различия, в том числе и обусловленные культурой. В богословской литературе используется метафора, которая наглядно передает смысл этой идеи. Положение человека относительно другого человека определяется их взаимным положением на радиусах окружности: чем ближе сравниваемые точки к центру окружности, тем меньше их расстояние друг от друга. (15).

Призыв к интеграции и убежденность в ее необходимости отнюдь не означают восхваления прелестей униформизма и единообразия. Напротив! Как раз в обстановке признания сущностного равенства и ценности всех людей независимо от культур, которые их воспитали, еще больше расцветет их разнообразие, уже не омрачаемое стремлением доказать, что "наше поведение единственно правильное, эффективное и рациональное потому, что оно — наше". Более того, в будущей международной культуре утвердятся технологии общения, которые доказали свою практическую эффективность независимо от происхождения. Встречаясь друг с другом, деловые люди будут в одной сделке применять в зависимости от ситуации немецкий тип планирования, китайский способ разрешения конфликтов, японский тип своевременного изменения условий контракта, российскую изобретательность в тупиковых ситуациях и т. д. до бесконечности, для чего, однако, надо знать как можно больше об этом "меню".

Именно поэтому книга Льюиса столь важна в наше время и в нашей стране. Используя ее как руководство, российские деловые люди смогут быстро, с большой пользой и не меньшим интересом интегрироваться в международный экономический контекст. Книга поможет им избежать многочисленных "ляпов" и связанного с ними материального и морально-психологического ущерба, сформировать представление о себе как о компетентных и высококультурных партнерах, с которыми не только выгодно, но и по-человечески приятно иметь общее дело.

П. Шихирев (16).